Форум » Информация » Рейдеры в рясах » Ответить
Рейдеры в рясах
Князь: 15 АПРЕЛЯ, Сергей Черняховский // rsuh.ru Отъем церковью помещений у университета – событие, немыслимое со времен Средневековья. И то, что подобное происходит сегодня в столице современной России, – показатель того, в какие глубины варварства отброшена наша страна. Впервые за многие десятилетия, если не века, церковь силой пошла на государство. 9 апреля представители одной из московских церковных структур предприняли попытку захвата, причем силового захвата, помещений высшего учебного заведения – Историко-архивного института Российского государственного гуманитарного университета. Спор об имущественной принадлежности помещений факультета истории, политологии и права ИАИ РГГУ не новый, он восходит к сумятице 90-х, когда полученные университетом от государства помещения на ул. 25 Октября (Никольская) в ряде случаев оказались не вполне адекватно оформлены. Спор идет, выносятся судебные решения, подаются апелляции и т. д. В данном случае важнее другое. Вслед за своими претензиями на введение в учебных заведениях религиозных предметов, требованиями утвердить научную специальность по теологии, желаниями ввести в армии должности офицеров-священников – вслед за всей антисветской и клерикальной экспансией, осуществляемой в обществе, и явным вмешательством церкви в государственные дела она не только предъявила претензию на переход в ее собственность помещений одного из ведущих университетов страны, но и продемонстрировала откровенный силовой потенциал. Церковники явились в университет в сопровождение не только представителей городской власти, а и своих боевиков, силовым образом подавивших охрану университета и в конечном счете остановленных лишь сопротивлением самих студентов. Конфликт в интересах авантюристов Сегодня, 15 апреля, в "Газете.Ru" появился материал С. Черняховского, в котором превратно излагаются факты, имевшие место 9 апреля на ул. Никольской в одном из помещений Российского государственного гуманитарного... Итак, сегодня церковь требует установления своего контроля над педагогическим процессом в государственных учебных заведениях. Сегодня церковь претендует на захват помещений университетов. Сегодня церковь открыто предъявляет обществу свой силовой потенциал, свои боевые отряды, имеющие особую форму, знаки различия и квартирующиеся в церковных помещениях. Судя по всему, приведенные священниками боевики, одетые в форму царских войск, квартировали под видом частных охранных предприятий в помещениях Заиконоспасского монастыря – именно он и пытался занять помещения РГГУ. Стоит учесть, что его помещение расположено в двух минутах ходьбы от Кремля и практически в минуте ходьбы от администрации президента РФ. Это значит, что РПЦ, начавшая клерикальную агрессию в отношении российского общества и светского характера государства, не ограничивается косвенными каналами влияния. Она по факту признала, что: - располагает собственными боевыми структурами; - квартирует их в жизненно важных точках столицы и в непосредственной близости от резиденции главы государства; - готова к использованию их в спорах с обществом. Кстати, от указанной точки дислокации церковных боевиков столь же близко до Государственной думы, ФСБ, Конституционного суда. Каким образом любые силовые негосударственные подразделения могут дислоцироваться в столице страны и в таких стратегических местах? С какой стати, в каком законодательном акте церкви предоставлено право обладать своими боевыми структурами? Куда в следующий раз в случае необходимости РПЦ бросит свои боевые подразделения? Стоит вдуматься в сам образ: подчиняющиеся церкви боевые подразделения штурмуют здание государственного университета… Все эти строки могут показаться неким художественным преувеличением, но только в силу того, что слишком явно расходится с нашими текущими представлениями о возможном и невозможном. Но вот строки пресс-сообщения самого РГГУ: «9 апреля 2008 года около 15.30 в учебный корпус Историко-архивного института Российского государственного гуманитарного университета на ул. Никольская, 9, где размещается факультет истории, политологии и права РГГУ, вошли представители Центрального территориального агентства Департамента имущества г. Москвы, службы судебных приставов-исполнителей в сопровождении двух десятков одетых в форму казачьих полков сотрудников ЧОП, размещающихся в помещениях Заиконоспасского монастыря. Оттеснив охрану ФИППа, пришедшие ворвались в деканат факультета и в ряд учебных аудиторий и потребовали освобождения в течение нескольких часов двух помещений, ссылаясь на судебное решение четырехлетней давности, которое было оспорено РГГУ в установленном порядке. В настоящее время окончательное решение по делу не принято…» Но когда обыденный разум и здравый смысл слишком долго отрицают ту или иную нестандартную очевидность – а они отрицают ее именно в силу ее нестандартности, – тем неожиданнее становится момент, когда эта очевидность уже напрямую вторгается в реальность и в повседневность. Церковь уже заявила, что не признает за собой обязанности принимать приоритет над собой государства, но признает за собой право его судить. Церковь уже активно продемонстрировала свою тягу к проникновению в государственные структуры. Церковь уже сказала, что хочет контролировать обучение. Церковь проявила стремление обладать своими собственными офицерскими кадрами. Церковь уже показала, что и сегодня обладает своими собственными боевыми структурами. Боевики Гитлера тоже когда-то казались немцам экстравагантным курьезом. В нашей стране еще 15 лет назад никто бы не поверил в стремление церкви вернуть в школы закон Божий. После попытки церковных боевиков захватить помещения Российского государственного гуманитарного университета представители РГГУ и Московской патриархии обменялись примирительными заявлениями. Университет просил общество не рассматривать это событие как конфликт между ним и РПЦ. Патриархия открестилась от того, что вторжение подразделений одной из ее структур имеет отношение к ней самой, перенеся всю ответственность на Заиконоспасский монастырь. Оба заявления можно понять: никому не хочется признавать чудовищность того, что произошло, иначе надо менять в своем сознании всю сложившуюся картину мира. Заявление РГГУ в этом отношении выглядит подобием заявления советского руководства от 14 июня 1941 года – о всемерном соблюдении СССР и Германией условий мирного договора. До войны тогда оставалась неделя. Заявление патриархии, открестившейся от боевой вылазки одного из своих подразделений, тоже не несет ничего необычного. Так всегда: государство-агрессор, пытающееся спровоцировать войну или готовящееся к войне, открещивается от чрезмерно усердных, но преждевременных или неудачных пограничных конфликтов, даже наказывая того или иного командира местного гарнизона. А еще так проверяется бдительность и боеготовность стороны, намеченной в жертву агрессору. И возможная ее реакция – как и реакция мирового сообщества. Вылазка церковников в этот раз вызвала нежелательный резонанс. Возможно, церковники не рассчитывали встретить сопротивление студентов. Возможно, акция действительно оказалась вызвана чрезмерным усердием местного силового руководителя. Возможно, церковь проверяла реакцию общества. Да, церковь открестилась от своих боевиков. Но ни РГГУ, ни обществу в целом не нужно наивно верить в случайность произошедшего, как и в то, что с церковью вообще о чем-либо можно мирно договориться. Церковь рождена для экспансии против общества, и ничто, кроме сопротивления самого общества, ее никогда не остановит. По большому счету, кощунствен сам предмет конфликта – претензия церкви на отъем помещений у университета. Со времен Средневековья это было невозможно и немыслимо. И если это произошло в начале XXI века в современной России, в ее столице, – это лишь показатель того, в какие глубины варварства оказалась сегодня отброшена наша страна. Информация взята с сайта http://www.gazeta.ru/comments/2008/04/14_a_2695134.shtml По моему коментарии, лично мои, излишни.
Ответов - 1
Семаргл: Компромат.Ru © «Русский курьер», 23.06.2004 Американская компания "Святой источник" платила откат местному епископу за помощь в уклонении от налогов и православную этикетку с его подписью Околоцерковная хозяйственная деятельность - тема закрытая и мало изученная, хотя о ней ходит масса самых противоречивых слухов. Сами отцы церкви, по вполне понятным причинам, говорить об этом избегают. Поэтому рассказать о церкви как субъекте экономических отношений мы попросили директора Института изучения религии стран Балтии и СНГ, кандидата исторических наук Николая Митрохина. -Что такое Русская Православная Церковь, как субъект экономической деятельности? - РПЦ – это гигантская корпорация, где под единой маркой действуют сотни тысяч самостоятельных экономических агентов. Начиная с небольших предприятий, создаваемых отдельными священниками и заканчивая общецерковными предприятиями. - И каков масштаб ее деятельности, ее доля в российской экономике? - В течение года РПЦ получает от своей хозяйственной деятельности такие же доходы, как средняя металлургическая компания. В общероссийских масштабах это, конечно, не много. Но помимо этого, церковь контролирует еще некоторое количество предприятий, имеющих более значимые обороты. Кроме того, существуют пожертвования от государственных и частных компаний на различные православные программы. И эта сумма уже в два – три раза больше тех средств, которые церковь зарабатывает самостоятельно. - Почему так скудны официальные данные об экономике РПЦ? - Потому, что сами управляющие органы церкви не обладают внятной информацией о том, чем занимаются отдельные подразделения – епархии, приходы. Кроме того, церковь привычно скрывает все данные о своей экономической деятельности, потому, что многие источники ее средств противоречат тем ожиданиям, которые люди возлагают на церковь. Это и игра на финансовых рынках, и экспорт нефти, и получение от государства квот на ввоз некоторых товаров и т. д. - Из каких же средств складываются общецерковные доходы? - Формально они должны складываться из поступлений из епархий и результатов деятельности синодальных отделов. Но по информации, официально оглашаемой на Архиерейских Соборах, доходы складываются из доходов от деятельности общецерковного предприятия «Софрино» и гостиницы «Даниловская». Плюс около 50% средств Московская Патриархия получает от некоторых операций на финансовом рынке, управляя временно свободными денежными средствами. А доходы от епархий составляют всего около 2,5 % от общей суммы. Бюджет же конкретных отделов Патриархии на самом деле никогда публично не раскрывался. - И на что все эти деньги тратятся? - По утверждению церкви, основной бюджет уходит на содержание трех учебных заведений общецерковного значения. Но сейчас самое крупное из них передано на баланс Троице-Сергиевой лавры, так что в данный момент средства расходуются, видимо, на проведение презентаций и «содержание» аппарата. А в случае каких-то экстренных расходов привлекаются спонсоры. Например, когда Патриарх едет в детский дом, деньги на подарки дает кто-то из православных предпринимателей. - А как же восстановление храмов? - Нет, этим занимается государство и окологосударственные компании. Почти все крупнейшие корпорации имеют специальные программы по строительству храмов. Сама церковь не способна ни строить храмы, ни поводить их серьезную реконструкцию. - К чему, по вашему мнению, ведет ужесточение государственной налоговой политики в отношении церкви? - К тому, чтобы в среднесрочной перспективе, священники стали государственными служащими, т.е. получали зарплату от государства. С одной стороны, церковь этого не хочет, с другой, ей необходимо получить государственную поддержку, иначе множество приходов скоро придется закрывать. Обеспечить себя за счет прихожан может только священник из крупного города, а тот, кто служит в деревне, кормится только с собственного огорода. И сколько лет он будет терпеть такую ситуацию? Я считаю, что религиозные организации должны выживать сами. Но пока мы видим, что государство финансирует большие церковные образовательные программы, православная энциклопедия выходит за счет государства, государство на грани того, чтобы начать полноценно финансировать преподавание основ православной культуры, и думаю, дело дойдет до того, что провинциальные священники охотно примут, как это было до революции, государственную зарплату. - А должно ли, на ваш взгляд, околоцерковное производство облагаться налогами, наряду с обычными предпринимателями? - Думаю, нет. Есть сектор некоммерческих организаций, которые платят очень серьезные налоги: 36% единого социального налога, 13% с зарплаты. На мой взгляд, РПЦ, как и все религиозные организации – та же некоммерческая организация. Другое дело, что государство не должно мириться с тем, что где-то в провинции, как это было, например, в Тульской или Ивановской области, священник становится фактически владельцем спиртзавода и пытается его анонсировать как церковное предприятие, на средства которого строится храм. Сколько стоит возвести или реконструировать храм – никто точно сказать не может, не существует никаких критериев оценки. Восстановление этого храма может продолжаться десятилетиями, и что, все это время этот условный спиртзавод будет работать? Я думаю, надо отсечь подобные коммерческие предприятия от некоммерческих. - Может, государство, отказываясь передавать некоторые культовые здания в собственность церкви, стремится сохранить возможность воздействия на РПЦ? - Церкви было передано около 15 000 объектов недвижимости в долгосрочную аренду – фактически в собственность. Инвентаризации доселе не проводилось, что с ними стало, никто не знает. Самый показательный случай произошел в Ульяновске. В доме, в котором до революции размещалось Епархиальное управление, открыли кафе. Когда это здание было передано церкви под обещание открыть здесь приют, кафе просто перезаключило договор аренды теперь уже с церковью. В определенных кругах есть надежда на то, что церковь получит в собственность землю, станет крупным земельным собственником и за счет средств, полученных от земли, будет себя финансировать. Но в этом случае возникает вопрос: почему церкви возвращают ее былую собственность, а людям, которые являются потомками дворянского, купеческого и казачьего сословий, нет. Тем более что церковь претендует на колоссальное количество объектов, которые до революции ей на самом деле не принадлежали. Они принадлежали церковно-приходским общинам или помещикам, или еще каким-то структурам. Кроме того, существует огромное количество объектов собственности, которые церкви не нужны. Недавно, в Новгородской области я наткнулся на заброшенный монастырский комплекс во вполне приличном состоянии. Теоретически, епархия могла бы его потребовать, но что она с ним будет делать? Его надо восстановить, туда надо проложить дорогу, поселить монахов. А средств и монахов нет. Во Владимирской области, из 900 имеющихся храмов церкви передано около 400. А если ей передать еще пятьсот зданий (хотя она их, насколько известно, и не просит), где епархия возьмет средства, чтобы их восстановить? И так уже священники жалуются, что их все компании с порога отсылают: «Мы уже давали и на этот храм и на этот». А главное - кто туда будет ходить? Патриарх, на последнем Епархиальном собрании сказал, что количество прихожан уменьшается. И это не связано с открытием новых храмов. - А как развивается околоцерковное производство? Есть ли предприятия, составляющие хоть какую-то конкуренцию знаменитому «Софрино»? - Околоцерковное производство развивается и имеет разные формы: от некоторых успешных предприятий, которые имеют миллионные (в долларах) обороты, до бабушек и тетушек, которые шьют одно облачение в неделю. В принципе, это тоже околоцерковное производство. Или, к примеру, бригада столяров, которая ездит по епархии и делает иконостасы. Есть множество крупных церковных компаний, которые по объемам производства сопоставимы с «Софрино», но они предпочитают себя не афишировать. Одна из самых известных в Москве находится в Новоспасском монастыре и специализируется на производстве маленьких деревянных иконок с наклеенными бумажными образами. Троице-Сергиева лавра считается крупнейшим производителем свечей и полиграфии. А «Софрино» - это просто брэнд, причем не самый популярный. Патриарх на каждом Архиерейским Соборе призывает епископов покупать софринскую продукцию, они, конечно, покупают понемногу, но реально предпочитают более дешевый товар. - Говорят церковная продукция исключительно «экологически чистая». - Всю свою продукцию РПЦ позиционирует как экологически чистую. В России это имеет перспективу. Брэнд «православное» вполне может стать синонимом «экологически чистого». Но на самом деле эту продукцию никто не проверял. Просто в России сейчас низкая конкуренция на рынке экологически чистых товаров. Как только она обострится, православных там «задавят» большие компании. Пример тому - история «Святого источника», которая начиналась, как чисто американская кампания. Производители просто платили определенную сумму местному епископу за помощь в уклонении от налогов, православную этикетку с его подписью и обещанием потратить часть денег на храмы. Год назад брэнд купила компании «Nestle». И теперь эта же вода рекламируется уже безо всяких кивков на РПЦ (тем более что епископ перестал выполнять свои обязательства), упор делается на известный брэнд. В каждом регионе есть бутылированая вода, которую выпускает какой-нибудь спиртзавод, просто наклеивая этикетку с изображением местного монастыря. Поэтому можно утверждать, что сейчас не меньше половины товаров, производимых как «православные», на деле к церкви никакого отношения не имеют. - А как, по-вашему, выглядят перспективы развития экономики церкви? - Здесь сложно делать какие-либо прогнозы. Пока ситуация относительно стабильная. Но с одной стороны, растет число людей, связывающих свою жизнь исключительно с церковью, с другой стороны, сокращается число непостоянных посетителей церкви, т.е. потребителей продукции околоцерковного производства. - Какие факторы могут повлиять на улучшение финансового состояния церкви? - Церковь должна налаживать свой внутренний менеджмент. Чтобы разные, как в самой церкви говорят, «жучки», то есть священники или околоцерковные деятели, получающие хорошие доходы, в большей степени тратили их на церковь. Но это станет возможным только с появлением механизмов, обеспечивающих прозрачность, разделение функций духовенства, поддержание корпоративного духа. Чтобы вороватый священник не платил «откат» секретарю епархиального управления, а изгонялся самими священниками. Это должно быть внутрицерковное понимание и решение, что дальше так жить нельзя. И хотя уже сейчас есть критика епископата, исходящая как из фундаменталистских, так и из либеральных кругов, но пока большинство эта ситуация устраивает. Так что в ближайшие годы какие-то изменения вряд ли возможны.
полная версия страницы